Николай Александрович Недочуков
Первый вопрос традиционный - как давно вы работаете в этом отделении?
Я работаю в этом отделении два года. После окончания Тверской Медицинской академии я поступил в клиническую ординатуру по детской хирургии на базе Филатовской больницы и РДКБ. С сентября 2010 года работаю доктором отделения онкологии РДКБ.
Когда вы приняли решение, что хотите стать врачом?
С детства, примерно лет с шести. У меня был игрушечный набор доктора. Помню, как мне нравилось «лечить» всех домашних. Наверное, именно тогда и появились первые мечты, о том, чтобы стать врачом. После 8 класса я самостоятельно решил забрать документы из школы и поступать в медицинский колледж. Поступил и только потом, по факту, сказал об этом родителям.
Как родители к этому отнеслись, они тоже медики?
Родители меня тогда поддержали, за что я им очень благодарен. А семья у меня не медицинская. Медиков в ней никогда не было.
Вы сами были болезненным ребёнком?
Я рос здоровым ребёнком, всегда занимался спортом, проблемы со здоровьем выражались только в проблемах со зрением. В 14 лет я очень резко вытянулся в росте, перерос всех своих сверстников, и организм не успевал перестраиваться, по этой причине зрение ухудшилось.
Вы сказали, что занимались спортом. А каким?
Разным; чем я только не занимался: и плаванием, и гимнастикой, любил большой теннис, волейбол, баскетбол… Но серьёзно я занимался только плаванием и гимнастикой.
Гимнастикой?
Да, это была спортивная гимнастика. Занимался я ей с 7 лет и до 8 класса, имею спортивный разряд. Это тот уровень, который могла мне дать школа… Когда я перешел в медицинский колледж, у нас физкультура была в том же зале, где и соревнования по гимнастике. В этом зале было всё, вот там я наслаждался!
А сейчас не хочется снова себя в этом попробовать?
Сейчас, когда идут олимпиады, я всегда смотрю соревнования по гимнастике с особым интересом. Самому что-то повторить уже не получится: мышцы все те движения забыли.
А сейчас в вашей жизни есть спорт?
Сейчас, к сожалению, у меня огромная нехватка свободного времени. Могу на велосипеде покататься, если погода позволяет, не более того.
Часто ли вы сталкиваетесь с мнением, что рак неизлечим?
Среди коллег - нет, а вот среди других окружающих достаточно часто. Многие люди пугаются этого диагноза, считают его фатальным. Но это не так, многие опухоли лечатся.
Что вы чувствуете, когда понимаете, что пациенту не сможете помочь?
Я чувствую обиду. Обиду и сострадание. Самое тяжелое - это сказать маме… Больно от того, что медицина ещё не достигла того уровня, когда можно было бы говорить о стопроцентном излечении.
Мужчины плачут?
Да.
Расскажите об особенностях детского «рака»; чем он отличается от взрослого?
Это две разные нозологии - «рак» и «опухоль», у них совершенно разная природа. В детской онкологии ни одну опухоль мы не называем «раком». Опухоль лечится гораздо лучше, чем «рак», шансы на выздоровление у детей выше. Но, конечно очень многое зависит от стадии, распространённости процесса. Как у детей, так и у взрослых важна ранняя диагностика.
Вы сами боитесь онкологии?
Раньше не задумывался, но, конечно, страшно. Все боятся онкологии; кто-то больше, кто-то меньше, но все. Сам я не люблю болеть, не люблю уколы, врачей… (смеется)
А врач может сам себя диагностировать и лечить?
Нет (смеется), скорее всего, будет гипердиагностика. Как давно-давно сказал один профессор, «студент, пока не переболеет всеми болезнями, которые он изучает, не студент». Изучают новую болезнь и «ищут» её у себя.
Вы «везунчик» или всё в жизни даётся непросто?
Есть люди, которым всё даётся просто – это не про меня. Я не могу назвать себя «везунчиком», хотя конечно были ситуации, когда и везло.
Ваши родители, семья вами гордятся, как вы думаете?
Мне кажется, что да, особенно папа.
